Автор: Я Название: Шрамы Пейринг: Дин/Кас
Рейтинг: PG-13
Дисклеймер: Крипке может спать спокойно…
Саммари: Утро после первой ночи. Ответ или предистория фику Вербы «Завтрак».
читать дальше * * *
Ночью над городком прокатилась гроза, но ангел и человек, подхваченные своей собственной бурей, этого не заметили. Только за чертой рассвета, когда Дин не смог больше сопротивляться усталости, Кастиэль тоже смежил веки, раскрываясь навстречу всем уровням бытия, что ранее отступили на второй план под натиском обрушившихся на него неизведанных ощущений.
Ангел попытался припомнить, в какой именно момент за многие тысячи лет существования мир для него впервые сжался до лихорадочного отблеска в зелёных глазах человека, а потом и вовсе исчез, но определить это с полной уверенностью ему не удалось. Может, это произошло в миг, когда Дин вдруг шагнул вперед и, притиснув его к стене, впился в его губы отчаянно-исступлённым поцелуем… а может, немного раньше – когда Дин, после нескольких секунд ничем не заполненной тишины – про такие моменты наивные люди иногда говорят «ангел пролетел» - вдруг хрипло произнёс: «Чёрт побери, Кас… мне все равно, что со мной будет потом… можешь швырнуть меня в ад прямо сейчас»…
Как бы то ни было - дальнейшее представлялось как единый бурный неуправляемый поток чувств и физических ощущений. Наверное, приложив некоторые усилия, он смог бы расчленить этот поток на отдельные составляющие, подвергнуть анализу, но… Что-то мешало.
С большим трудом отгородившись от согревающего его шею сонного дыхания Дина, Кастиэль прислушался, предполагая самое вероятное – что его присутствия потребовали дела более важные и неотложные, чем «может быть, и приятные, но совершенно бесполезные чувственные эксперименты с краткоживущими». В том, что именно так назовут произошедшее между ним и Дином большинство его братьев, Кастиэль не сомневался, как не сомневался и в том, что все, кто так скажет, сами никогда ничего подобного не пробовали и относились с ужасом и презрением даже к самой идее подобного опыта. Однако… ничего тревожащего там, вовне, пока не происходило, и ангел вдруг с удивлением обнаружил, что единственная помеха была внутренней и исходила со стороны сосуда.
«Не сосуда», - поправил он себя. – «Тела».
Дин кривился или закатывал глаза, когда слышал слова «сосуд» или «вместилище».
«Поменьше пафоса, ребята», - фыркал он. – «Какие красивые слова не подбери, а задница останется задницей, даже если вы используете не все её опции».
…Тело болело.
Не так, чтобы сильно – ангел не ощущал ущерба – скорее, оно болезненно, но сладко ныло. Особенно в местах, подвергшихся самой страстной атаке урагана по имени Дин.
Кастиэль не знал, стоит ли избавляться от этой боли, и потому на пробу слегка мазнул пальцами по коже, убирая небольшое пятнышко, багровеющее на правом плече. И… мгновенно на него обрушилось щемящее чувство потери, гораздо более болезненное, чем исчезнувший след укуса - Дин, дрожащий, вжимающийся в него всем телом на приближении к финалу, отчаянно сквернословящий и поминающий Бога всуе, пытающийся погасить последний громкий стон, на мгновение возник перед внутренним взором и снова исчез, потерявшись во влажном мареве его собственного удовольствия.
Первым порывом было желание немедленно восстановить отметину, овеществляющую воспоминание. Это было задачей на порядок более сложной, чем исцеление: столь локальный временной сдвиг был работой поистине ювелирной… и как ему не замедлят сообщить, энергоёмкость процесса будет абсолютно не адекватной конечному результату. Или, как выразился бы Дин: «Муху можно убить и из гаубицы… но за каким хреном тогда изобрели газеты?..»
Кас мысленно выбранил себя за едва не совершенную оплошность – кто бы мог представить, что он поглупел вдруг настолько, чтобы забыть - о чём бы ни шла речь, искомое проще всего получить из непосредственного источника...
А источник… источник мирно спал рядом, запутавшись ногами в той же самой простыне, что сам Кастиэль, и по-хозяйски устроив руку на его бедре.
Ангелу захотелось взглянуть в лицо Дина, и после нескольких минут колебаний это желание побороло боязнь потревожить его сон. Он осторожно повернулся к человеку, укладывая его руку ему на грудь и… замер.
Он несколько раз видел Дина спящим. Дело было не в каких-то предпочтениях и не в праздном интересе к этому человеческому состоянию, в чём неоднократно обвинял его Дин… просто в такие моменты его было легче найти. Где бы Дин ни был, его ощущение собственной греховности, сводящее с ума чувство вины и одержимое стремление действовать, в попытке заглушить сокрушительное отчаяние и ужас от уверенности в том, что ничего нельзя исправить, и так довольно быстро и всегда безошибочно приводили ангела к человеку. Но когда Дин спал, бесконечно подтачивающая воздвигаемую им защиту боль становилась настолько осязаемой, что его местоположение представало перед Кастиэлем словно на экране радара - раскаленной светящейся точкой посреди бескрайнего моря человеческих мыслей и устремлений, составляющих для ангела карту этого мира. Он видел, как горестно ломалась в тот момент линия бровей Дина, как по-детски кривились губы – ничто не говорило о том, насколько силён на самом деле этот человек.
А сейчас…
Может быть, дело было в мягких еще розоватых лучах утреннего солнца, робко заглядывающих в окно, может быть, в чём-то еще – но лицо Дина было сейчас совершенно другим. За уязвимостью сна и привычными чертами больше не было страдания. Было… спокойствие. Умиротворение. И что-то еще, чему Кастиэль не мог пока подобрать названия. Может быть, нежность?
Затаив дыхание, он всматривался в каждую отдельную черточку: ложбинку на чуть припухшей от поцелуев нижней губе, тонкую золотистую тень от ресниц, заживающую царапину на виске, россыпь забавных пятнышек на переносице…
Он все время забывал, как они называются, а однажды спросил Дина, зачем они, и получил в ответ только озадаченный взгляд, который быстро сменила уже привычная кривоватая ухмылка и обвинение в чём-то, чего ангел не понимал…
Тогда ещё не понимал.
Между тем, Дин вздохнул и, отмахнувшись от надоедливого москита, плотнее прижался к Касу бедром. Ангел торопливо щелкнул пальцами, изгоняя из помещения всех насекомых, и одним невесомым прикосновением убрал с шеи человека розовеющий след москитного укуса, вполне логично предположив, что о нём тот точно не будет жалеть.
Взгляд невольно скользнул ниже, окидывая тело, которое казалось безупречным… за одним небольшим исключением.
На плече некрасиво бугрился ожог в виде вплавившегося в гладкую кожу отпечатка ладони.
Он знал, что такие ожоги болят всю жизнь.
Он знал, о чём этот шрам напоминает Дину…
- Кас, спи, хватит сопеть и ёрзать, - сонно пробормотал Дин и тут же встрепенулся, стряхивая ладонь ангела со своего плеча. – Что… какого дьявола ты делаешь?! Зачем ...? Я же сказал тебе – он мне не мешает.
- Он мешал мне… - негромко сказал Кастиэль.
- Богородицу твою за ногу, - проворчал Дин, ощупывая место, еще минуту назад обезображенное ожогом и глядя на виновато-взъерошенного ангела. – Тебя вообще нельзя оставить без присмотра – проснёшься с нимбом на ушах. Святое дерьмо…
Был только один способ заставить Дина перестать богохульствовать…
- Ладно, ладно… - мягко шептал Дин между поцелуями, зарываясь пальцами в тёмные волосы Кастиэля. – Всё хорошо, всё… убедил… уломал… всё, что хочешь… Только сначала давай ещё поспим… о… ну ладно, давай сейчас…
Устроившись на груди человека, ангел расслабленно вздохнул, впервые в жизни по-настоящему засыпая. На плече горело, наливаясь сочно-багровым цветом, свежее пятнышко от укуса.
Улыбка, блуждающая на его губах, была совсем человеческой.